Николай Иванович Костомаров - общественный деятель, историк, публицист и поэт.

4 (16) мая 1817 года - 7 (19) апреля 1885 года. 

Член-корреспондент Императорской Санкт-Петербургской академии наук. Автор многотомного издания "Русская история в жизнеописаниях ее деятелей", исследователь социально-политической и экономической истории России, в особенности территории современной Украины, называемой Костомаровым южной Русью и южным краем. 

  Николай Иванович Костомаров родился 4 (16) мая 1817 года в слободе Юрасовке Острогожского уезда Воронежской губернии. Отец - дворянин-помещик, мать - крестьянская девушка, прежде крепостная его отца, учившаяся в одном из московских пансионов. Позднее отец Костомарова женился на ней, но Николай родился до брака, и хотя отец собирался усыновить его, но не успел этого сделать.

  Отец Костомарова, поклонник французской литературы XVIII века, идеи которой он пытался прививать и малолетнему сыну, и своей дворне, был вместе с тем жестоким помещиком; в 1828 году он был убит своими дворовыми людьми, похитившими при этом скопленный им капитал. Мать Костомарова отдала его в воронежский пансион, но, пробыв там около двух лет, он был исключён за шалости. Затем он поступил в воронежскую гимназию и, окончив ее, в 1833 году стал студентом Харьковского университета. 

   Первые годы пребывания в Харьковском университете, историко-филологический факультет которого не блистал в ту пору профессорскими дарованиями, мало отличались в этом отношении для Костомарова от гимназии. Сам Костомаров много работал, увлекаясь то классической древностью, то новой французской литературой, но работы эти велись без надлежащего руководства и системы, и позднее Костомаров называл свою студенческую жизнь "беспорядочной". Лишь в 1835 году, когда на кафедре всеобщей истории в Харькове появился М.М. Лунин, занятия Костомарова приобрели большую системность. Лекции Лунина оказали на него сильное влияние, и он с жаром отдался изучению истории. Тем не менее, он так ещё смутно сознавал свое настоящее призвание, что по окончании университета поступил было на военную службу. Неспособность его к последней, однако, скоро стала ясна и начальству его, и ему самому.

  Увлекшись изучением сохранившегося в городе Острогожске, где стоял его полк, архива местного уездного суда, Костомаров задумал писать историю слободских казачьих полков. По совету начальства он оставил полк и осенью 1837 года вновь явился в Харьков с намерением пополнить свое историческое образование.

  В это время усиленных занятий у Костомарова, отчасти под влиянием Лунина, стал складываться взгляд на историю, в котором были оригинальные черты сравнительно с господствовавшими тогда среди русских историков воззрениями. По позднейшим словам самого Костомарова, он "читал много всякого рода исторических книг, вдумывался в науку и пришел к такому вопросу: отчего это во всех историях толкуют о выдающихся государственных деятелях, иногда о законах и учреждениях, но как будто пренебрегают жизнью народной массы ? Бедный  мужик - земледелец - труженик будто не существует для истории: отчего история не говорит нам ничего о его быте, о его духовной жизни, о его чувствованиях, способе его радостей и печалей" ? Мысль об истории народа и его духовной жизни, в противоположность истории государства, стала с этой поры основной идеей в кругу исторических воззрений Костомарова. Видоизменяя понятие о содержании истории, он раздвигал и круг ее источников. "Скоро, говорит он, я пришел к убеждению, что историю нужно изучать не только по мёртвым летописям и запискам, а и в живом народе."  

  В эту пору Костомаров сам начал писать по-украински под псевдонимом Иеремии Галки, и в 1839-1841 годах выпустил в свет две драмы и несколько сборников стихотворений, оригинальных и переводных. Бысто продвигались вперед и его занятия по истории. В 1840 году Костомаров выдержал магистерский экзамен.

  В 1842 году он напечатал диссертацию "О значении унии в западной России". Назначенный уже диспут не сотстоялся вследствие сообщения архиепископа харьковского Иннокентия Борисова о возмутительном содержании книги. Хотя речь шла лишь о нескольких неудачных выражениях, но профессор Н.Г. Устрялов, по поручению министерства народного просвещения разбиравший труд Костомарова, дал о нём такой отзыв, что книгу велено было сжечь.

  Костомарову дозволено было написать другую диссертацию, и к концу 1843 года он представил в факультет работу под названием "Об историческом значении русской народной поэзии", которую и защитил в начале следующего года. В этом труде нашли яркое выражение этнографические стремления Костомарова, принявшие более определенный вид благодаря сближению его с кружком молодых украинцев (Корсун, Кореницкий, Бецкий и др.), подобно ему мечтавших о возрождении украинской литературы.

  Немедленно по окончании своей второй диссертации Костомаров предпринял новую работу по истории Богдана Хмельницкого и, желая побывать в местностях, где происходили описываемые им события, стал учителем гимназии сперва в Ровно, затем (1845) в Первой киевской гимназии. В 1846 году совет Киевского университета избрал Костомарова преподавателем русской истории, и с осени этого года он начал свои лекции, вызвавшие сразу глубокий интерес слушателей.

  В Киеве, как и в Харькове, около него составился кружок лиц, преданных идее народности и намеревавшихся проводить эту идею в жизнь. В кружок этот входили П.А. Кулиш, А. Маркевич, Н.И. Гулак, В.М. Белозерский, Т.Г. Шевченко. Интересы киевского кружка не ограничивались, однако, пределами украинской национальности. Члены его, увлеченные романтическим пониманием народности, мечтали об общеславянской взаимности, соединяя с последней пожелания внутреннего прогресса в собственном отечестве.

  "Взаимность славянских народов - в нашем воображении не ограничивалась уже сферой науки и поэзии, но стала представляться в образах, в которых, как нам казалось, она должна была воплотиться для будущей истории. Помимо нашей воли стал нам представляться федеративный строй, как самое счастливое течение общественной жизни славянских наций... Во всех частях федерации предполагались одинаковые основные законы и права, равенство веса, мер и монеты, отсутствие таможен и свобода торговли, всеобщее уничтожение крепостного права и рабства в каком бы то ни было виде, единая центральная власть, заведующая сношениями вне союза, войском и флотом, но полная автономия каждой части по отношению к внутренним учреждениям, внутреннему управлению, судопроизводству и народному образованию."

  С целью распространения этих идей кружок преобразовался в общество, получившее название Кирилло-мефодиевского братства.

  Панславистские мечтания юных энтузиастов были скоро оборваны. Студент Петров, подслушавший их беседы, донёс на них. Они были арестованы весной 1847 года, обвинены в государственном преступлении и подвергнуты различным наказаниям. 

   Костомаров, просидев год в Петропавловской крепости, был "переведён на службу" в Саратов и отдан под надзор местной полиции, причём ему на будущее время воспрещалось как преподавание, так и печатание его произведений. Ссылка указала Костомарову настоящие размеры пропасти, лежавшей между его идеалами и действительностью, но она не убила в нём ни идеализма, ни энергии и способности к работе. В Саратове он продолжал писать своего «Богдана Хмельницкого», начал новую работу о внутреннем быте московского государства XVI-XVII веков, совершал этнографические экскурсии, собирая песни и предания, как прежде на Украине, знакомился с раскольниками и сектантами. В 1855 году ему дозволен был отпуск в Петербург, которым он воспользовался для окончания своего труда о Хмельницком; в 1856 году отменено было запрещение печатать его сочинения и затем снят с него надзор. Совершив поездку за границу, Костомаров опять поселился в Саратове, где написал «Бунт Стеньки Разина" и принимал участие, в качестве делопроизводителя губернского комитета по улучшению быта крестьян, в подготовке крестьянской реформы. Весной 1859 года он был приглашен петербургским университетом занять кафедру русской истории, освободившуюся с выходом в отставку Устрялова. Тяготевшее ещё над Костомаровым запрещение педагогической деятельности было снято по ходатайству министра Б. П. Ковалевского, и в ноябре 1859 года он открыл свои лекции в университете. Это была пора наиболее интенсивной работы в жизни Костомарова и наибольшей его популярности.

  Известный уже русской публике, как талантливый писатель, он выступил теперь в качестве профессора, обладающего могучим и оригинальным талантом изложения и проводящего самостоятельные и новые воззрения на задачи и сущность истории. Эти воззрения находились в тесной связи с теми взглядами, какие выработались у него ещё в Харькове. Сам Костомаров так формулировал основную идею своих лекций:
  "Вступая на кафедру, я задался мыслью в своих лекциях выдвинуть на первый план народную жизнь во всех её частных проявлениях… Русское государство складывалось из частей, которые прежде жили собственной независимой жизнью, и долго после того жизнь частей высказывалась отличными стремлениями в общем государственном строе. Найти и уловить эти особенности народной жизни частей русского государства составляло для меня задачу моих занятий историей."

 Под влиянием этой идеи у Костомарова сложился особый взгляд на историю образования московского государства, резко противоречивший тем воззрениям, какие высказывались славянофильской школой и С.М. Соловьёвым. Одинаково далёкий от мистического преклонения перед народом и от одностороннего увлечения идеей государственности, Костомаров старался не только вскрыть условия, приведшие к образованию московского государственного строя, но и определить ближе сам характер этого строя, его отношение к предшествовавшей ему жизни и его влияние на народные массы. Рассматриваемая с этой точки зрения, история московского государства рисовалась в более мрачных красках, чем в изображениях её другими историками, тем более, что усвоенное Костомаровым критическое отношение к её источникам очень скоро привело его к мысли о необходимости признать недостоверными отдельные блестящие её эпизоды, считавшиеся до тех пор прочно установленными. Некоторые свои выводы Костомаров излагал и в печати, и они навлекали на него сильные нападки; но в университете его лекции пользовались неслыханным успехом, привлекая массу как студентов, так и посторонних слушателей.

  В эту же пору Костомаров был избран членом археографической комиссии и предпринял издание актов по истории Украины и предпринял издание актов по истории Украины XVII века. Подготавливая эти документы к изданию, он начал писать по ним ряд монографий, которые должны были в результате составить историю Украины со времени Хмельницкого; эту работу он продолжал до конца жизни. Кроме того, Костомаров принимал участие в некоторых журналах ("Русское слово", "Современник"), печатая в них отрывки своих лекций и исторические статьи. В эту эпоху своей жизни Костомаров стоял довольно близко к прогрессивным кружкам петербургского университета и журналистики, но полному слиянию его с ними мешало их увлечение экономическими вопросами, тогда как он сохранял романтическое отношение к народности и украинофильские идеи. Наиболее близким для него органом явилась учрежденная собравшимися в Петербурге некоторыми из бывших членов Кирилло-мефодиевского общества «Основа», где он поместил ряд статей, посвященных по преимуществу выяснению существования двух русских народностей и полемике с отрицавшими такое значение польскими и великорусскими писателями.

  Как писал сам Николай Иванович: "Оказывается, что русская народность не едина; их две, а кто знает, может быть их откроется и более, и тем не менее оне — русския… Очень может быть, что я во многом ошибся, представляя такия понятия о различии двух русских народностей, составившияся из наблюдений над историей и настоящей их жизнию. Дело других будет обличить меня и исправить. Но разумея таким образом это различие, я думаю, что задачею вашей Основы будет: выразить в литературе то влияние, какое должны иметь на общее наше образование своеобразные признаки южнорусской народности. Это влияние должно не разрушать, а дополнять и умерять то коренное начало великорусское, которое ведет к сплочению, к слитию, к строгой государственной и общинной форме, поглощающей личность, и стремление к практической деятельности, впадающей в материальность, лишенную поэзии. Южнорусский элемент должен давать нашей общей жизни растворяющее, оживляющее, одухотворяющее начало. Южнорусское племя, в прошедшей истории, доказало неспособность свою к государственной жизни. Оно справедливо должно было уступить именно великорусскому, примкнуть к нему, когда задачею общей русской истории было составление государства. Но государственная жизнь сформировалась, развилась и окрепла. Теперь естественно, если народность с другим противоположным основанием и характером вступит в сферу самобытнаго развития и окажет воздействие на великорусскую."

 После вызванного студенческими беспорядками (1861) закрытия петербургского университета, несколько профессоров, и в числе их Костомаров, устроили (в городской думе) систематические публичные лекции, известные в тогдашней печати под именем вольного или подвижного университета: Костомаров читал лекции по древней русской истории. Когда профессор Павлов, после публичного чтения о тысячелетии России, был выслан из Санкт-Петербурга, комитет по устройству думских лекций решил, в виде протеста, прекратить их. Костомаров отказался подчиниться этому решению, но на следующей его лекции (8 марта 1862) поднятый публикой шум принудил его прекратить чтение, а дальнейшие лекции были воспрещены администрацией.

  Выйдя в 1862 году из состава профессоров петербургского университета, Костомаров уже не мог более вернуться на кафедру, так как его политическая благонадежность вновь была заподозрена, главным образом, вследствие усилий московской «охранительной» печати. В 1863 году его приглашал на кафедру Киевский университет, в 1864 году — Харьковский, в 1869 году — опять Киевский, но Костомаров, по указаниям министерства народного просвещения, должен был отклонить все эти приглашения и ограничиться одной литературной деятельностью, которая, с прекращением «Основы», также замкнулась в более тесные рамки. После всех этих тяжелых ударов Костомаров как бы охладел к современности и перестал интересоваться ею, окончательно уйдя в изучение прошлого и в архивные работы. Один за другим появлялись в свет его труды, посвященные крупным вопросам по истории Украины, московского государства и Польши. В 1863 году были напечатаны «Севернорусские народоправства», представлявшие собой обработку одного из читанных Костомаровым в петербургском университете курсов; в 1866 году в «Вестнике Европы» появилось «Смутное время московского государства», затем «Последние годы Речи Посполитой». В начале 1870-х годов Костомаров начал работу «Об историческом значении русского песенного народного творчества». Вызванный ослаблением зрения перерыв архивных занятий в 1872 году дал Костомарову повод к составлению «Русской истории в жизнеописаниях главнейших её деятелей».

  В 1875 году Костомаров перенес тяжёлую болезнь, сильно подорвавшую его здоровье. В этом же году он женился на Ал. Л. Кисель, урождённой Крагельской, которая была его невестой ещё до ареста его в 1847 году, но после его ссылки вышла замуж за другого. Работы последних годов жизни Костомарова, при всех их крупных достоинствах, носили на себе, однако, некоторые следы пошатнувшейся силы таланта: в них меньше обобщений, менее живости в изложении, место блестящих характеристик заменяет иногда сухой перечень фактов, несколько напоминающий манеру Соловьёва. В эти годы Костомаров высказывал даже такую точку зрения, что вся задача историка сводится к передаче найденных им в источниках и проверенных фактов. С неутомимой энергией работал он до самой смерти.

  Умер 7 (19) апреля 1885 года, после долгой и мучительной болезни. Похоронен в Санкт-Петербурге на Литераторских мостках Волковского кладбища.